159 лет со Дня рождения К. А. Коровина
Когда мы вспоминаем Дни рождения людей, озаривших своим творчеством мир, оставивших неизгладимый след в искусстве, более того – ставших новаторами в своем деле, мы обращаемся к ярким моментам их жизни.
О русском живописце Константине Коровине, прославившимся новым подходом к декорационному оформлению, мы будем говорить сегодня с особыми чувствами.
В экспозиции «Мемориального музея-усадьбы художника Н. А. Ярошенко» находится подлинный эскиз декораций «Утро» к балету «Дон Кихот», выполненный К. Коровиным в начале 1900-х годов (работа поступила в коллекцию музея в 1966 году от А. А. Мухарского).
Мир балета Константин Алексеевич открыл для себя в большом театре. Здесь, работая с хореографом Александром Горским, он использовал новые художественные решения, которые, кстати, частенько принимались в штыки. Маляры портили декорации; артисты отказывались надевать «коровинские костюмы» — те самые, что впоследствии вызывали восторг и изумление за рубежом. Именно он впервые отказался от традиционных пачек и классических причесок, нарушил симметричную планировку, выбрав диагональную композицию. Его, безусловно, можно назвать новатором в театре. А свой первый опыт в качестве театрального художника он получил в Частной опере Саввы Мамонтова.
Художник Александр Головин тепло вспоминал и рассказывал, в том числе, и о курьезах в жизни Коровина:
«Имя ему создали не столько пейзажи, сколько работы для Мамонтовского театра». Особенный успех имел «Фауст» – лаборатория, сад Маргариты и улица. В «Лакме» фурор произвел экзотический пейзаж, в частности ярко-белые цветы, происхождение которых было совершенно случайно и очень курьезно: работая над декорациями, Константин Алексеевич уставал и однажды заснул и во сне опрокинул ногой горшочек с белой краской: она пролилась на холст. Утром, проснувшись, Коровин увидел, что декораций нет, плотники потихоньку отнесли их в театр. Константин Алексеевич отправился к Мамонтову в зрительный зал на репетицию, в смущении спрятался за кресло и стал выжидать, что-то будет? Когда поднялся занавес и собравшиеся увидели экзотический пейзаж с белыми цветами, – все «ахнули» от восторга. Мамонтов бросился его благодарить и поздравлять, восхищаясь больше всего его замечательными цветами. «Да, признаться, они мне удались», – невозмутимо ответил Коровин, хотя и видел эти цветы впервые.»
У Саввы Мамонтова Константин Алексеевич осуществил множество постановок. Среди них «Аида» (1885), «Лакме» (1885), «Дон Жуан» (1885), «Джоконда» (1886), «Фаворитка» (1886), «Самсон и Далила» (1886), «Псковитянка» (1886), «Богема» (1887). Во второй период деятельности мамонтовской оперы Коровин участвовал в создании «Хованщины» (1897), «Садко» (1897), «Майской ночи» (1898), «Бориса Годунова» (1898). Много работал с Ф. И. Шаляпиным, посвятив ему спустя годы целую главу в своей книге.
В Большом театре Константин Коровин оформил свыше пятидесяти опер и балетов: «Жизнь за царя», «Руслан и Людмила» Глинки, «Русалка» Даргомыжского, «Садко», «Золотой петушок» Римского-Корсакова, «Князь Игорь» Бородина, «Евгений Онегин», «Лебединое озеро», «Щелкунчик» Чайковского, «Хованщина» Мусоргского, «Дон Кихот» Минкуса, «Раймонда» Глазунова, «Саламбо» Арендса.
Это был театр уже новой формации.
Хорошо сказал о художнике Андрей Кончаловский:
«Выдающийся русский живописец Константин Коровин (1831-1939) жил трудно, много и тяжело работал, но в его картинах при этом нет никакой натуги и печали. Очень много света, много жизни, много эмоций. Писал он очень быстро. Одно время делал только этюды. Его за это упрекали, говорили, что его картины какие-то незаконченные, недосказанные. Но в этой недосказанности и была вся прелесть, весь импрессионизм Коровина. Схватить мгновенное ощущение, поймать блики, дрожание воздуха – вот, к чему он стремился. …Его картины – как окно в другую реальность. Там, где всегда светит солнце, искрится река и поют птицы…»
